Възд в город Памятник Гайдаю Мемориал Славы

Жёлтый дьявол. Том 1. Гроза разразилась. 1918 год. Глава 17. Первые цветы реакции (5-7)

Жёлтый дьявол. Том 1. Гроза разразилась. 1918 год. Глава 17. Первые цветы реакции (5-7)

5. Село Ивановка

– А морозец сегодня здоровый какой! – говорит Василий, входя в хату. Он снимает полушубок, стряхивает снег, и потирает замерзшие руки.

Около весело потрескивающего огня в печке – его сосед Клим.

– Что, замерз? – говорит он встречая Василия. – Да, мороз сегодня крепкий.

Потом задумчиво прибавляет:

– Нам тут хорошо, а каково нашим ребятам в тайге!

Оба мужика садятся у печки, разматывают кисеты, набивают трубки.

– Ну, что слышно? – спрашивает Клим.

– Давеча тут приезжал Степан с Кириллом за овсом. Говорит – готовимся. Скоро, говорит, наступать будем.

– Ну, это уж зря. Мало у них еще сил?

– Ну, так что ж. Если надо будет – разве мы не поддержим. Село у нас богатое – живем, как у бога за пазухой. Пусть берут – все дадим.

– Это вестимо, как оно есть. В этом сумлеваться не приходится. Дадим и сами пойдем – всем селом – истинный господь.

– Вот оружие бы нам только. Ружьишек! Пулемета какого-нибудь: видал, как косит: та-та-та-та. Здорово!

– Ну, тебе еще пушку! – смеется Клим. – Целую автономию.

– А что же? Мы и свою антимонию можем развести. На что нам эти генералы и полковники. Слышал – давеча, одного стражника за баней застрелили – из Благовещенска.

Входит Андрей, сын Василия, только что приехавший из соседнего села.

– Говорят, японцы в Благовещенске хозяйничают во всю.

– Ну, до нас еще далеко… – говорит Клим. – А о Мухине ничего не слыхал?

– Говорят, готовится к восстанию. Отряд у него отважный – маху не даст.

– Эх! – хорошо бы прогнать всю эту свору.

– Да-Да-а… – задумчиво произносит Василий. Делишки! Ну, пойти спать, что ли.

Он стягивает валенки и, лениво раздевшись, влезает на печку.

– Эх, и ночка хорошая! – смотрит Андрей через окошко на улицу. – Звезд-то, звезд-то сколько…

– Ишь, загляделся. Спать пора. Завтра раненько нужно за дровами ехать…

Из доклада японской контр-разведки:

«…настроение среди населения отрицательное. В некоторых селах, как например Ивановка, крестьяне активно поддерживают партизан, снабжая их продуктами…»

– Ну, значит, в Ивановку – решает начальник японского карательного отряда.

– Правильно! Хоть одно село… проучить, как следует – чтоб им!..

С трех сторон к селу под'езжает японская артиллерия. Только одна сторона остается свободной – русло замерзшей реки. Но оттуда путь только один – в тайгу.

– Мы их выкурим отсюда, – грозит командир отряда. Пусть бегут в тайгу – морозец сегодня славный.

От разрывающихся снарядов уже загорелось несколько зданий.

В селе суматоха. Крики, шум, шопот. Вперемежку пулемет:

– та-та-та-та…

Бегут крестьянки, накинув поверх рубашек полушубки… Спешно на ходу укутывают детей, грудных младенцев…

О защите села и думать нечего. Но отдаться в руки японцев – верная смерть.

Единственный путь спасения – по руслу реки в тайгу.

– Идем, – распоряжается Василий среди своих. Скорей собирайтесь. Андрей запрягай лошадей.

Но это последние его слова. Снаряд разрывается в двух шагах от него, ранит осколком в грудь и он ложится плашмя наземь, смешно раскинув руки и ноги. Андрей и Климов бросаются бежать, забыв про лошадей и про добро.

В русле реки паника. Бегут крестьяне, погоняют лошадей, скот. Все смесилось в причудливую толпу, колыхающуюся, движущуюся…

Над обрывом реки, в снежном сугробе упала женщина. В ее руках трепещущее маленькое тело – ее дитя. Никому до нее нет дела. Она останется тут одна… одна… умрет со своим ребенком…

Вперед, вперед, без оглядки, в ночь, в холодную снежную тайгу…

А за спинами бегущих – зарево пожара: горит родное село.

 

6. Опять (рассказ Ефима)

– Вот вам, товарищ, пакет:

Смотрю – сургучные печати, пять штук… Перевернул:

– Вот, товарищ, вы отвечаете собственной головой за целость этого пакета и его доставку адресату. Остальное – вам расскажут в Разведупре. Прощайте.

И крепко пожал мне руку.

Он меня знал еще, когда мы брали Зимний дворец: я тогда по его личным поручениям ходил в разведку. Ну, теперь вспомнил, вызвал.

Стою, работаю; только запустил стружку, – из коллектива секретарь:

– Зовут в штаб, срочно – Подвойский. Бросай работу.

Остановил станок и в штаб.

А в Разведупре мне и говорят: «Должен поехать секретно на экспрессе Петроград-Владивосток. Отходит завтра в тринадцать часов».

Поехал…

Остальное тебе известно. Спецам не доверяли, да и белогвардейцев надо было обмануть – вот и послали два пакета…

– Значит, у этого полковника был фальшивый пакет, а командировочные документы – того отравленного…

– Так оно и было…

Теперь ему все понятно…

…A-а лай-ла… у-гу… у-у-ху… тягучее однообразное… доносится точно издали… из другого мира…

Он думает…

Оба молчат – каждый про свое…

А над головой только бездонная пропасть неба.

Не хочется ворочать головой. Глазами чуть ниже – верхушка мачты, край паруса… – старый, черный, дырявый… чуть треплется…

Чуть ветром по волосам – хорошо… не жарко…

Даже не хочется думать…

Отдых…

После такой тяжелой борьбы.

Одно только – что стоило пробраться сюда…

И мысли на Аян.

А там…

Аян

…Седьмые сутки без пищи… маленький отряд измучен: дальше не в силах идти… Остановились… Он с ординарцем поехал в разведку… Заплутались… Попали на какие-то брошенные прииски… Едут… Крик сзади… Оглянулся – пусто, тайга, болото… Ординарца нет… И коня… Назад вернулся… дыра… и ничего больше… В окно провалился… В шахту… вместе с конем…

…Потом едва нашел место, где оставил отряд… отряда не было… Только место костра, да… кости… человеческие – кого-то с'ели… Наверное гольда… А потом ушли… может быть все погибли…

…Добрался к реке… таежная, быстрая, глубокая… Опять – неделя – только морошка, да голубица… – а потом уж и ее не мог есть… тошнило…

…Под утро увидел лодку… человек в ней… Звал под‘ехать… грозил – мимо едет… Прицелился – выстрелил… Человек ткнулся в лодку…

…Разделся, поплыл за лодкой… едва не утонул… ослаб с голода… – все-таки догнал… ранил его только… Отдал ему лошадь… взял муки… спустился на лодке до устья… чуть не унесло в море… – помогли рыбаки… Добрался на японском хищнике до Николаевска.

Ночью

Маленький город дрожит, как придет ночь.

Стук в ворота:

– Бурсуйка, отворяй… – Входят – фонарь к лицу каждого… потом к себе в книжечку – посмотрят… погоргочут по-своему…

– Бурсуйка… идзем… сворчь… – и забирают с собой…

Глухие шаги японского патруля. Жутко…

– Макаки… – шепчутся на окраинах, смотрят в щелки закрытых ставней, во тьму ночи… прислушиваются… Сидят без огня…

А потом… – залпы за городом…

Расстреливают…

Утром солнце.

– Коросо!.. – желтый квадрат маски улыбается…

– Рюцкий… барыцня…

Два дня и две ночи он не спит – настороженно смотрит, слушает… маленький чужой город не знает… Он не знает, ни его не знают… Но белогвардейцы шнырят… случайно… могут узнать… лучше скорее… С рассветом на мол – уплыть с китайцами…

Вышел – идет…

Только к молу повернул…

– Цыган, что продаешь?.. – сбоку… посмотрел:

– Ефим… – Стоит, улыбается, глазом мажет…

– Идем.

Вышли на мол…

Нашел

А теперь… на шаланде хорошо… Берега далеко… Небо, да вода… Да китайцы… Да они с Ефимом…

…А-лай… ла… уи… уи…

Поет на корме китаец… шевелит рулем… Тихо… тепло… хорошо…

Глаза зажмурил…

– Нашел… – слышит…

– А все-таки я тебя нашел, Сергей… Вот – повезло…

– А…

Но Сергей сквозь дрему – только улыбкой…

– А Ольга-то… во Владивостоке… теперь… – Ефим ему… Улыбка еще ярче, теплее…

– Ольга…

Опять

– …Вот мой план действий, – расскажи там, а это – передашь, как шифр и пароль… Довольно там паники и слез… Надо сейчас же приступить к организации отрядов в сопки… Заводы остановить… Взорвать, если понадобится… Дезорганизовать тыл, – вот наша задача теперь… сейчас… – передай там… Ну… прощай…

Один – спокойный, уверенный… С новыми силами. Опять – в бой…

 

7. Что делать?

– Стой, стой!.. Не бросай… – это что?..

– Да так, старая газета, – видишь грязная, – все равно ни чорта не разобрать…

Тот берет, разглаживает ее, присматривается.

– Смотри! – и начинает ему читать вслух:

– …Видал – миндал!.. Как они его боятся?..

– Да-а!.. А говорили – убит…

– Враки!.. Как и Москву каждый день берут… А видишь – организует отряды в Ольгинском уезде… Ну, значит, доберется и до Сучанской долины…

– Доберется, – там шахтеры…

У-уу…у-уууууууу…

– Слышишь, гудит – идем скорее, а то закроют ворота… Бегом в завод.

Мимо далмата[12] в механическую…

Там – у станков по рукам, группами – ходит обрывок газеты… Разговор полушопотом. Подмигиванье… Тайные взгляды…

– Дело будет! – К новичку слесарю Дубровский, токарь:

– Видал?

– Пора… – только и сказал тот.

– Верно… Ша – работать! Надо собираться в сопки.

– Дело!..

Всю ночь говорили – ни до чего не договорились.

А надо бы: здесь – Сухановы, Мельниковы гибнут…

Там – Гордеевки… Ивановки…

Край стонет от расстрелов, виселиц, нагаек…

Города живут жутью.

Пора…

С чем… Как…

Кто…

– …Он… Лазо… здесь… даже белогвардейские газеты об этом трубят.

– Рабочие знают… говорят! – что мы молчим?..

– Есть, которые сами к нему собираются…

– Знают его…

– Это… – командующий…

– Да… – Игорь вошел: – Вот… читайте…

Разрушать заводы… всеобщую забастовку…

Организовать рабочие отряды – в сопки…

Дезорганизовать тыл…

– Ну!.. – десяток молодых голосов.

…Все готовы.

Хоть завтра, хоть сейчас…

А глаза – огнями.

И таинственность.

…«Старики» остались…

…Молодежь…

К Лазо…

 

Продолжение следует...

Предыдущие главы

10:50
10302
RSS
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Загрузка...
|